Пашковцы
Статья священника и Санкт-петербургского епархиального миссионера Дмитрия Ивановича Боголюбова про секту пашковцев в Царской России на начало 20 века
Пашковцы, или «христиане евангелического исповедания». Секта известная под этим именем, получила свое название от имени Пашкова, который был главой секты; но сектантское движение, известное под этим именем, получило свое начало под влиянием проповеди иностранного учителя веры, который в 1874 году прибыл в Петербург из Англии. Это — лорд Редсток.
Гренвил Огастес Уильям Уолдигрейв, 3-й барон Редсток
Свою проповедь о всеобщем оправдании верой в Сына Божия он начал еще в Лондоне, выступая с ней в разных местах, и когда оставил здесь значительный круг последователей, то отправился с ней в Европу: был во Франции, но не имел здесь успеха; в Швейцарии — тоже, здесь только наши русские дамы были его слушательницами. Но он нашел себе обширный круг слушателей в Петербурге, куда прибыл в 1874 г. по приглашению одной русской дамы, познакомившейся с ним в Англии.
В Петербурге он нашел и почву, удобную для своего своего лжеучения, и лиц, сердечно откликнувшихся на его проповедь в протестантском духе. Почвой было — после многих лет неверия или формализма и холодности в деле веры — искажение, тоскование духа по глаголам жизни вечной. Таково было настроение многих по рождению православных людей высшего столичного общества в 70 гг. 19 века, после увлечения отрицательными учениями. Хотя и православные по рождению, они чуждались родной православной Церкви, не знали ее, пренебрегали священниками.
За то они жадно бросались на заезжих учителей веры, в особенности, если они умели красноречиво и в доступной форме представить проповедуемую ими истину.
Таков был лорд Редсток, пред которым широко раскрылись двери петербургских гостиных, и в них то он приобрел себе первых последователей, преимущественно среди великосветских женщин. Из Петербурга Редсток ездил с проповедью в Москву, но в первопрестольной не нашел себе последователей, хотя, вероятно, по рекомендациям из Петербурга, и был здесь принят и проповедовал свое учение.
Так разъезжал по всему давно христианскому Миру этот новый учитель веры, к которому совершенно относится «горе», возвещенное Христом Спасителем: «горе вам, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Mф. XXIII, 15).
Редсток обратил в свою веру не одного, но тот один, который потом стал во главе враждебного православной Церкви дела, который сообщил секте и свое имя, отставной полковник русской гвардии Василий Александрович Пашков, действительно, сделался вдвое худшим своего учителя.
В Петербурге он нашел и почву, удобную для своего своего лжеучения, и лиц, сердечно откликнувшихся на его проповедь в протестантском духе. Почвой было — после многих лет неверия или формализма и холодности в деле веры — искажение, тоскование духа по глаголам жизни вечной. Таково было настроение многих по рождению православных людей высшего столичного общества в 70 гг. 19 века, после увлечения отрицательными учениями. Хотя и православные по рождению, они чуждались родной православной Церкви, не знали ее, пренебрегали священниками.
За то они жадно бросались на заезжих учителей веры, в особенности, если они умели красноречиво и в доступной форме представить проповедуемую ими истину.
Таков был лорд Редсток, пред которым широко раскрылись двери петербургских гостиных, и в них то он приобрел себе первых последователей, преимущественно среди великосветских женщин. Из Петербурга Редсток ездил с проповедью в Москву, но в первопрестольной не нашел себе последователей, хотя, вероятно, по рекомендациям из Петербурга, и был здесь принят и проповедовал свое учение.
Так разъезжал по всему давно христианскому Миру этот новый учитель веры, к которому совершенно относится «горе», возвещенное Христом Спасителем: «горе вам, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Mф. XXIII, 15).
Редсток обратил в свою веру не одного, но тот один, который потом стал во главе враждебного православной Церкви дела, который сообщил секте и свое имя, отставной полковник русской гвардии Василий Александрович Пашков, действительно, сделался вдвое худшим своего учителя.
Справка
Гренвил Огастес Уильям Уолдигрейв Редсток, 3-й барон (англ. Granville Augustus William Waldegrave, 3rd Baron Radstock; 10 апреля 1833, Лондон — 8 декабря 1913, Париж) — английский религиозный деятель, протестантский миссионер, один из основателей евангельского движения в России, пэр Ирландии. Воевал против России в Крымской войне, там же обрел веру. WiKi-справка.
Василий Александрович Пашков
То был чужой для России человек, не знавший истины православия, вышедший из среды лютеранства, колеблемого всяким ветром учения; этот — кровный русский человек, по рождению —православный, человек образованный, с хорошими связями в мире аристократии, с огромными средствами.
Побуждением к проповеди нового учения веры в России как для Редстока, так и для его ученика, был взгляд на Россию, как на страну людей, сидящих во тьме и тени смертной, где истинное Евангелие неведомо христианам, где Церковь создает преграду, как-бы стену, отделяющую людей от Христа Спасителя.
Взамен Церкви с богоучрежденной иерархией и богопреданными таинствами, оба учителя проповедуют спасение через осознание своей греховности перед Господом и веру во Христа, Единого Ходатая перед Богом. Познай свои грехи и уверуй во Христа, и ты — Христов: ты станешь причастником новой жизни, в которой добрые дела, без усилий, последуют за верой сами собою.
Кто указывает другие средства для оправдания и спасения, проповедовал Пашков, тот — ученик дьявола, потому что, кроме Иисуса Христа, мы никакими средствами не достигнем оправдания и спасения, а напротив удалимся от него. Эти средства измыслил дьявол, чтобы удалить нас от Христа. Так говорили и писали сектанты о Церкви, со всем ее строем.
При таком оскорбительном взгляде на православно-христианскую Россию и ее Церковь, при фанатическом убеждении в истинности своего сектантского образа мыслей, оба учителя замышляют широкое дело —обратить в свою веру все население России, во главе с Благочестивым нашим Государем Императором, как это писал Редсток в своем «письме о России»*.
Побуждением к проповеди нового учения веры в России как для Редстока, так и для его ученика, был взгляд на Россию, как на страну людей, сидящих во тьме и тени смертной, где истинное Евангелие неведомо христианам, где Церковь создает преграду, как-бы стену, отделяющую людей от Христа Спасителя.
Взамен Церкви с богоучрежденной иерархией и богопреданными таинствами, оба учителя проповедуют спасение через осознание своей греховности перед Господом и веру во Христа, Единого Ходатая перед Богом. Познай свои грехи и уверуй во Христа, и ты — Христов: ты станешь причастником новой жизни, в которой добрые дела, без усилий, последуют за верой сами собою.
Кто указывает другие средства для оправдания и спасения, проповедовал Пашков, тот — ученик дьявола, потому что, кроме Иисуса Христа, мы никакими средствами не достигнем оправдания и спасения, а напротив удалимся от него. Эти средства измыслил дьявол, чтобы удалить нас от Христа. Так говорили и писали сектанты о Церкви, со всем ее строем.
При таком оскорбительном взгляде на православно-христианскую Россию и ее Церковь, при фанатическом убеждении в истинности своего сектантского образа мыслей, оба учителя замышляют широкое дело —обратить в свою веру все население России, во главе с Благочестивым нашим Государем Императором, как это писал Редсток в своем «письме о России»*.
Ссылка
Журнал «Гражданин» № 13, 1876 г.
При таких стремлениях сектантов, когда надо-бы в самом начале преступной проповеди обратить на нее внимание и принять охранительные меры, наше общество отнеслось к пашковщине или равнодушно или покровительственно.
Власть не видела надобности принимать каких-либо решительных мер, так как секта, по видимому, не имела политического характера;
в печати спорили о степени ее зловредности;
аристократы часто увлекались ей, часто были к ней равнодушны;
духовенство открыто подняло свой голос против нее только в 1880 году, через 6 лет после ее появления.
Между тем Пашков и его сотрудники и сотрудницы свили прочное гнездо для воспитания и распространения в русском народе ненависти к Православной Церкви, к ее иерархии, ко всему от лет апостольских освященному строю православно-христианского богослужения и жизни. Птенцы сектантства из своего гнезда, свитого среди аристократии, вылетели и «в народ», чтобы распространять и среди него свою ересь.
Власть не видела надобности принимать каких-либо решительных мер, так как секта, по видимому, не имела политического характера;
в печати спорили о степени ее зловредности;
аристократы часто увлекались ей, часто были к ней равнодушны;
духовенство открыто подняло свой голос против нее только в 1880 году, через 6 лет после ее появления.
Между тем Пашков и его сотрудники и сотрудницы свили прочное гнездо для воспитания и распространения в русском народе ненависти к Православной Церкви, к ее иерархии, ко всему от лет апостольских освященному строю православно-христианского богослужения и жизни. Птенцы сектантства из своего гнезда, свитого среди аристократии, вылетели и «в народ», чтобы распространять и среди него свою ересь.
Известные аристократы «Пашковцы»
- Модест Модестович КорфБарон, затем с 1872 года граф
- Вера Фёдоровна ГагаринаКнягиня, до брака графиня Пален, фрейлина двора
- Елизавета Ивановна
Чертковаурождённая графиня Чернышёва-Кругликова, организовала первый приезд Редстока в Россию - Алексей Павлович
Бобринскийгенерал-лейтенант, министр путей сообщения Российской империи, член Государственного совета, правнук Екатерины II.
Этот путь, которым пашковщина распространялась из среды высшего общества в простом народе, характерный для этой секты. Лица аристократических родов, как сам Пашков, княгиня Гагарина, вдова генерал-адъютанта Черткова, граф Модест Корф и др., по образованию, положению и средствам своим призванные к тому, чтобы внести свет в темную среду простонародья, явились развратителями народа, сугубыми, преступниками против него, потому что, отрывая беспомощных людей от их матери — Христовой Церкви, тем самым лишали их последнего утешения, которое они находили в ее благодатной помощи, в богослужении и наставлении пастырей церкви, и бросали их на произвол своего личного суемудрия и религиозного самообольщения…
Какие же средства использовали сектаторы для распространения своих религиозных убеждений среди народа?
1) молитвенные и проповеднические собрания, на которых сектанты проводили свои беседы. Эти собрания и беседы по содержанию своему и характеру были тождественны как у Редстока, так и у Пашкова: оба проповедника одинаково открывали собрания молитвой собственного сочинения, бессвязной и всегда однообразной; оба произносили ее коленопреклоненные, уткнувшись лицом в стул, с опущенной головой.
Какие же средства использовали сектаторы для распространения своих религиозных убеждений среди народа?
1) молитвенные и проповеднические собрания, на которых сектанты проводили свои беседы. Эти собрания и беседы по содержанию своему и характеру были тождественны как у Редстока, так и у Пашкова: оба проповедника одинаково открывали собрания молитвой собственного сочинения, бессвязной и всегда однообразной; оба произносили ее коленопреклоненные, уткнувшись лицом в стул, с опущенной головой.
Обложка духовно-нравственного журнала "Русский рабочий"
В своих проповедях оба главным образом старались внушить собранию, что оправдание человека совершается только верой во Христа, и наконец, ни тот, ни другой не упомянули в своих проповедях и молитвах ни о Божьей Матери, ни о святых. — Этим путем секта распространялась в Петербурге широко и быстро, так как пашковские собрания устраивались открыто, с оповещением в газетах.
Но, как сказано, главари секты стремились к тому, чтобы просветить новым учением весь Русский народ. Для этого нужны были другие средства. Такими были: 2) распространение книг и брошюр религиозно-нравственного содержания, пропитанных ядом лжеучения сектантов. Эти брошюры, впрочем, составлялись и из сочинений православных духовных писателей, например, св. Тихона Задонского; но предметы из этих сочинений брались такие, которые могли быть истолкованы в сектантском духе. Большей частью это были переведенные сочинения самого Редстока и других иностранных писателей, или сочиненные в России сектантами. За дешевую цену, а то и даром рассылались эти брошюры по всей России посредством особых книгонош; разбирались эти дешевые и даровые брошюры нарасхват, в огромном количестве шли в деревню, раздавались в школах, на фабриках и заводах.
Много способствовало широкому распространению этих брошюр то обстоятельство, что издавались они от имени «Общества поощрения духовно-нравственного чтения», хлопотами великосветских сектантов в 1876 г. утвержденного правительством. От имени этого общества стали издаваться и Евангелия, подчеркнутые в тех местах, который могут быть истолкованы в сектантском духе. С этой же целью проведения в народ пашковского лжеучения с 1875 г. стал издаваться г. Пейкером особый журнал «Русский рабочий»; 3) благотворительность, в вопросе выдачи пособий лицам, вступившим в секту или обнаружившим сочувствие к ней, — благотворительность не по Христу — правой рукой, чтобы не знала левая, но в видe подкупа за измену православию. С этою же целью устраивались и дешевые столовые, в которых проповедовалось пашковское лжеучение. Наконец, 4) самое опасное средство — воспитание в сектантском духе малых детей в пашковских приютах и мастерских, где дети отучаются от православного обряда молиться перед образом, начинать и оканчивать день и всякое дело молитвою, просить Бога перед обедом и благодарить Его после, отучаются и от общения со священником и от благословения.
Но, как сказано, главари секты стремились к тому, чтобы просветить новым учением весь Русский народ. Для этого нужны были другие средства. Такими были: 2) распространение книг и брошюр религиозно-нравственного содержания, пропитанных ядом лжеучения сектантов. Эти брошюры, впрочем, составлялись и из сочинений православных духовных писателей, например, св. Тихона Задонского; но предметы из этих сочинений брались такие, которые могли быть истолкованы в сектантском духе. Большей частью это были переведенные сочинения самого Редстока и других иностранных писателей, или сочиненные в России сектантами. За дешевую цену, а то и даром рассылались эти брошюры по всей России посредством особых книгонош; разбирались эти дешевые и даровые брошюры нарасхват, в огромном количестве шли в деревню, раздавались в школах, на фабриках и заводах.
Много способствовало широкому распространению этих брошюр то обстоятельство, что издавались они от имени «Общества поощрения духовно-нравственного чтения», хлопотами великосветских сектантов в 1876 г. утвержденного правительством. От имени этого общества стали издаваться и Евангелия, подчеркнутые в тех местах, который могут быть истолкованы в сектантском духе. С этой же целью проведения в народ пашковского лжеучения с 1875 г. стал издаваться г. Пейкером особый журнал «Русский рабочий»; 3) благотворительность, в вопросе выдачи пособий лицам, вступившим в секту или обнаружившим сочувствие к ней, — благотворительность не по Христу — правой рукой, чтобы не знала левая, но в видe подкупа за измену православию. С этою же целью устраивались и дешевые столовые, в которых проповедовалось пашковское лжеучение. Наконец, 4) самое опасное средство — воспитание в сектантском духе малых детей в пашковских приютах и мастерских, где дети отучаются от православного обряда молиться перед образом, начинать и оканчивать день и всякое дело молитвою, просить Бога перед обедом и благодарить Его после, отучаются и от общения со священником и от благословения.
Модест Корф и Василий Пашков
Пользуясь указанными средствами, Пашков, после того как ему было запрещено в 1880 г. проводить беседы в Петербурге, перенес свою проповедническую деятельность в провинцию: в разных местах нашей родины, как он, так и его последователи и сотрудники имели большой успех. И здесь они пользовались теми же средствами:
- молитвенными собраниями с проповедью,
- устройством школ и больниц,
- распространением сектантских брошюр,
- благотворительностью в виде подкупа
Так, сам Пашков проповедовал свое учение в своих имениях в разных губерниях, главным образом в с. Крекшине, Звенигородского уезда Московской губернии; его последователи: — граф и графиня Бобринские в Тульской губернии, некто Ушков — в Вышнем Волочке и с. Ладьино, Старицкого уезда, Тверской губернии, княгиня Гагарина — в Тульской губернии, Пейкер — в Новгородской губернии, генеральша Черткова — в Воронежской губернии; появились пашковцы в Варшаве, в разных уездах Ярославской, Олонецкой, Херсонской и др. губерний.
Такой успех пашковщины в столице и в провинции воодушевил вожаков на дело, до которого не додумывалась ранее никакая секта. Так как между пашковщиной и другими рационалистическими сектами, распространенными в России, именно — штундизмом, молоканством и баптизмом, одинаково отрицающими Церковь с ее иерархией, таинствами и обрядами, есть много общего, то Пашков, Корф, Гагарина и другие задумали устроить сближение, союз между всеми этими сектами, с целью единодушной, дружной борьбы против православия и церкви.
Неудивительно, что душою такого преступного замысла против православия явилась именно пашковщина, ибо во главе ее стояли влиятельные и богатые лица. После неоднократных сношений со всеми этими сектами, при материальной помощи со стороны Пашкова, в 1883 году был задуман и осуществлен съезд представителей разных сект в Петербурге, при чем заявления о прибытии в Петербург присылались на имя Март Ивановны Игнатьевой, управляющей домом Пашкова, в котором прибывшим предлагалось бесплатное помещение и стол. Приглашение на съезд было подписано графом Корфом и Пашковым.
Что было выработано на этом съезде, неизвестно, но после столь резко обнаружившейся преступных намерений секты пашковцев и ее вожаков правительство приняло против нее решительные меры, члены съезда были высланы из Петербурга полицией, а 24 мая 1884 г., т. е. только через 10 лет после начала в Петербурге сектантской проповеди Редстока, последовало Высочайшее повеление о закрытии «Общества поощрения духовно-нравственного чтения», а вместе с тем приняты строжайшие меры к прекращению деятельности Пашкова и его последователей как в Петербурге, так и внутри Империи.
Бесплатная раздача книг Обществом поощрения духовно-нравственного чтения
Пользуясь указанными средствами, Пашков, после того как ему было запрещено в 1880 г. проводить беседы в Петербурге, перенес свою проповедническую деятельность в провинцию: в разных местах нашей родины, как он, так и его последователи и сотрудники имели большой успех. И здесь они пользовались теми же средствами:
- молитвенными собраниями с проповедью,
- устройством школ и больниц,
- распространением сектантских брошюр,
- благотворительностью в виде подкупа
Так, сам Пашков проповедовал свое учение в своих имениях в разных губерниях:
- главным образом в с. Крекшине, Звенигородского уезда Московской губернии; его последователи:
- граф и графиня Бобринские в Тульской губернии,
- некто Ушков — в Вышнем Волочке и с. Ладьино, Старицкого уезда, Тверской губернии,
- княгиня Гагарина — в Тульской губернии,
- Пейкер — в Новгородской губернии,
- генеральша Черткова — в Воронежской губернии;
- появились пашковцы в Варшаве,
- в разных уездах Ярославской, Олонецкой, Херсонской и др. губерний.
Такой успех пашковщины в столице и в провинции воодушевил вожаков на дело, до которого не додумывалась ранее никакая секта. Так как между пашковщиной и другими рационалистическими сектами, распространенными в России, именно — штундизмом, молоканством и баптизмом, одинаково отрицающими Церковь с ее иерархией, таинствами и обрядами, есть много общего, то Пашков, Корф, Гагарина и другие задумали устроить сближение, союз между всеми этими сектами, с целью единодушной, дружной борьбы против православия и церкви.
Неудивительно, что душою такого преступного замысла против православия явилась именно пашковщина, ибо во главе ее стояли влиятельные и богатые лица. После неоднократных сношений со всеми этими сектами, при материальной помощи со стороны Пашкова, в 1883 году был задуман и осуществлен съезд представителей разных сект в Петербурге, при чем заявления о прибытии в Петербург присылались на имя Март Ивановны Игнатьевой, управляющей домом Пашкова, в котором прибывшим предлагалось бесплатное помещение и стол. Приглашение на съезд было подписано графом Корфом и Пашковым.
Что было выработано на этом съезде, неизвестно, но после столь резко обнаружившейся преступных намерений секты пашковцев и ее вожаков правительство приняло против нее решительные меры, члены съезда были высланы из Петербурга полицией, а 24 мая 1884 г., т. е. только через 10 лет после начала в Петербурге сектантской проповеди Редстока, последовало Высочайшее повеление о закрытии «Общества поощрения духовно-нравственного чтения», а вместе с тем приняты строжайшие меры к прекращению деятельности Пашкова и его последователей как в Петербурге, так и внутри Империи.
Справка
Василий Александрович Пашков (2 апреля 1831 — 17 февраля 1902) — российский религиозный деятель, отставной гвардии полковник, духовный последователь английского проповедника лорда Гренвилла Редстока. После отъезда Редстока из России в 1878 году Пашков возглавил движение евангельских христиан, которых стали называть «пашковцами». Некоторые современные протестантские деноминации России оценивают себя как преемников пашковцев.
Принадлежал к богатому аристократическому роду Пашковых, к одиннадцатому поколению родоначальника — поляка Григория Пашкевича, приехавшего в Россию при Иване Грозном. Василий Пашков был одним из богатейших людей России и вёл полную развлечений жизнь петербуржского аристократа. Пашков известен обширной благотворительностью, а также финансированием организаций и отдельных миссионеров евангельского направления. Он написал один из первых системных догматических документов российских евангельских христиан — «Исповедание веры Пашкова» («Вероучение Пашкова»). WiKi-справка.
Принадлежал к богатому аристократическому роду Пашковых, к одиннадцатому поколению родоначальника — поляка Григория Пашкевича, приехавшего в Россию при Иване Грозном. Василий Пашков был одним из богатейших людей России и вёл полную развлечений жизнь петербуржского аристократа. Пашков известен обширной благотворительностью, а также финансированием организаций и отдельных миссионеров евангельского направления. Он написал один из первых системных догматических документов российских евангельских христиан — «Исповедание веры Пашкова» («Вероучение Пашкова»). WiKi-справка.
Впрочем, после этого не прекратилась пропаганда пашковщины как в Петербурге, на его окраинах, преимущественно среди рабочего населения, так и вне его. Хотя Пашков выбыл из России, но поддерживал своих единомышленников и письмами, и деньгами*.
Общие исторические сведения о секте пашковцев, взявших теперь себе название «христиан евангелического исповедания», мы привели из исследования о ней прот. о. Философа Орнатскаго. Отсылая желающих более подробно ознакомиться с историей и учением этой секты к другим специальным о ней исследованиям, напр. «Секта пашковцев» г. Терлецкого, «Пашковцы в Тверской губернии» Д. Скворцова, «История русских рационалистических и мистических сект» С. Маргаритова, «Письма к одному лицу в С.-Петербурге по поводу появления там нового учителя веры, Еп. Феофана». «Ein Bote des Konigs. Dr. Baedevers Leben und Wirken» won Latimer (1907 г.) и др.
Мы в своем докладе постараемся дать лишь определение того состояния, в которое пришла современная пашковщина. Это состояние, как бы его ни изображали в литературе, является последовательной ступенью в том движении, которое названной секте дано было ее основателями.
Говорим: «как бы его ни изображали»… потому что природу пашковщины теперь у нас понимают разно. В одних кругах пашковцев трактуют, как «духовных молокан». В этом изображены пашковцы представляются противниками всякой обрядности в религиозной жизни, не соглашающимся на введение у себя пресвитерства даже в баптистском смысле, в других — их совершенно отождествляют съ баптистами.
Любопытную картинку для характеристики петербургских пашковцев именно с этой стороны отметил Г. И. Трегубов, — если, разумеется, он списал ее с натуры. В газете «Новая Русь» он рассказывал о собрании «евангельских христиан» 26 декабря 1908 года в Фонарном переулке, в Петербурге. По его словам, после собрания, «некоторые из евангельских христиан стали раздавать афиши» о новом собрании в городской думе «христиан баптистов».
Но, писал г. Трегубов, «лишь только афиши стали раздаваться, как вдруг один из наставников отбирает эти афиши, а другой даже разрывает их. Я спросил, что это значит, и мне сказали:
— Мы только что освободились от одного поповства, а теперь к нам являются новые попы из баптистов и вносят раскол в нашу общину. Мы хотим быть вольными. У нас каждый может совершать обряды, а у баптистов совершать их имеют право только рукоположенные пресвитеры**.
Общие исторические сведения о секте пашковцев, взявших теперь себе название «христиан евангелического исповедания», мы привели из исследования о ней прот. о. Философа Орнатскаго. Отсылая желающих более подробно ознакомиться с историей и учением этой секты к другим специальным о ней исследованиям, напр. «Секта пашковцев» г. Терлецкого, «Пашковцы в Тверской губернии» Д. Скворцова, «История русских рационалистических и мистических сект» С. Маргаритова, «Письма к одному лицу в С.-Петербурге по поводу появления там нового учителя веры, Еп. Феофана». «Ein Bote des Konigs. Dr. Baedevers Leben und Wirken» won Latimer (1907 г.) и др.
Мы в своем докладе постараемся дать лишь определение того состояния, в которое пришла современная пашковщина. Это состояние, как бы его ни изображали в литературе, является последовательной ступенью в том движении, которое названной секте дано было ее основателями.
Говорим: «как бы его ни изображали»… потому что природу пашковщины теперь у нас понимают разно. В одних кругах пашковцев трактуют, как «духовных молокан». В этом изображены пашковцы представляются противниками всякой обрядности в религиозной жизни, не соглашающимся на введение у себя пресвитерства даже в баптистском смысле, в других — их совершенно отождествляют съ баптистами.
Любопытную картинку для характеристики петербургских пашковцев именно с этой стороны отметил Г. И. Трегубов, — если, разумеется, он списал ее с натуры. В газете «Новая Русь» он рассказывал о собрании «евангельских христиан» 26 декабря 1908 года в Фонарном переулке, в Петербурге. По его словам, после собрания, «некоторые из евангельских христиан стали раздавать афиши» о новом собрании в городской думе «христиан баптистов».
Но, писал г. Трегубов, «лишь только афиши стали раздаваться, как вдруг один из наставников отбирает эти афиши, а другой даже разрывает их. Я спросил, что это значит, и мне сказали:
— Мы только что освободились от одного поповства, а теперь к нам являются новые попы из баптистов и вносят раскол в нашу общину. Мы хотим быть вольными. У нас каждый может совершать обряды, а у баптистов совершать их имеют право только рукоположенные пресвитеры**.
Ссылка
Протоирей Философ Орнатский: «Секта пашковцев и ответы на пашковские вопросы». Изд, 2. 1903 г. Спб.
«Новая Русь», 1908, № 135.
«Новая Русь», 1908, № 135.
Таким образом, по наблюдению г. Трегубова:
- петербургские пашковцы — не тоже, что баптисты;
- пашковцы хотят быть «вольными», «сухопутными», как остроумно называют молокан-уклеинцев тамбовские крестьяне, — а баптисты влекут пашковцев не к воде только крещения и к преломлению хлеба, но даже и к особо рукоположенному пресвитерству в церкви
Чем же являются перед нами современные пашковцы?
По этому вопросу нам приходилось беседовать с В. А. Фетлером — «пастором» петербургских баптистов — и он говорил, что пашковцы ныне, в Петербурге, совершенно такие же, что баптисты.
Такие — не со стороны лишь своей «тактики» в отношении к православным, но и по существу вероучения.
В самом деле, — из-за чего бы ныне пашковцы могли разъединяться с баптистами?
Исходное догматическое начало у них общее — это убеждение, что спасаемся мы от вечного гнева Божия только через крестную жертву Христа и через веру, одну только веру в эту жертву.
Пашковцы в своих брошюрах об этом проповедуют: «О, грешник! не полагайся на твои заслуги, на твое доброе сердце, на твои добродетели, на твою благотворительность… Даже сама Церковь не может спасти тебя… „Един посредник между Богом и человеками — человек Христос Иисус“. Так не ищи же другого ходатая, другого посредника… Христос пришел в мир, чтобы спасти тебя от греха и смерти и, в замен этого, требует от тебя одной только веры…»*
Подобным образом и баптисты заявляли на своем «Всемирном конгрессе в Лондоне», в 1905 году, устами «пастора» Фримана из г. Торонто в Канаде: «основной и фундаментальный баптистский принцип следующий: сильное, живое и сознательное владычество Христа, вместе с твердым намерением достигнуть полного и вечного признания над собой Его личной, прямой, единой и никому не передоверяемой власти над человеческими душами»**
Ссылка
Из брошюры «Приди к Иисусу Христу»… стр. 38—39.
«Всем, конгр. бапт…» ч. I, 43.
«Всем, конгр. бапт…» ч. I, 43.
Из основного и тождественного догмата своего вероисповедания пашковцы и баптисты в отношении к нашей Церкви делают одинаково отрицательные выводы. Они равно не допускают, чтобы между Христом и верующей личностью стояло какое бы то ни было средостение — в виде ли таинств, священнодействий, церковных обрядов и форм, или какого нибудь другого средства*. Баптисты и пашковцы согласно исповедуют, что «перед Христом и перед одним только Христом человеческая личность может стоять или падать»**.
Таким образом исходное начало религиозной жизни у пашковцев и баптистов общее. Понятно, что при строгой личности и выводы. отсюда должны быть общие же. Эти выводы можно сформулировать словами баптистов так: «спасение наше не совершается посредством обрядов»***.
Но если для спасения нашего обряды бесполезны, тогда для чего же настаивать на необходимости для христиан водного крещения в зрелых летах, преломления хлеба, церковного пресвитерства?
И пашковцы долгое время в своих вероисповедных выводах руководились только логикой, — а потому они не видели беды в том, что некоторые христиане крестятся в Детстве. «Детокрещенцев» они считали своими братьями, если они принимали основу пашковской веры, а потому, принимая приходящих к ним из православия, они их не перекрещивали.
Баптисты же на крещение водное смотрели иначе. Они всегда веровали, что крестить можно только взрослых и что без крещения водного никто не может стать настоящим христианином****.
Если так, то очевидно, что основной протестантский принцип в вероучении баптистов своеобразно ограничивается формой, — правда, священной, но все же формой, потому что баптисты крещение водное не считают таинством*****. На эту-то непоследовательность баптистов и указывали пашковцы постоянно.
Спорили они по вопросу о крещении младенцев в 1883 г. на петербургской конференции. И, отрицая благодатное его значение, не могли однако договориться о нем: так с разных точек зрения смотрели они на предмет!
Баптисты, вопреки логике своих верований, в речах о водном крещении прикрывались всегда библейской буквой. И тут они были непобедимы для пашковцев. Из Нового Завета они черпали самые наглядные доказательства того, что христианам для спасения и после духовного перерождения нужно креститься в воде******.
Стойкость баптистов производила свое влияние на пашковцев. Она заставляла их «не головой только крутит», а и в слово Божие заглядывать.
Таким образом исходное начало религиозной жизни у пашковцев и баптистов общее. Понятно, что при строгой личности и выводы. отсюда должны быть общие же. Эти выводы можно сформулировать словами баптистов так: «спасение наше не совершается посредством обрядов»***.
Но если для спасения нашего обряды бесполезны, тогда для чего же настаивать на необходимости для христиан водного крещения в зрелых летах, преломления хлеба, церковного пресвитерства?
И пашковцы долгое время в своих вероисповедных выводах руководились только логикой, — а потому они не видели беды в том, что некоторые христиане крестятся в Детстве. «Детокрещенцев» они считали своими братьями, если они принимали основу пашковской веры, а потому, принимая приходящих к ним из православия, они их не перекрещивали.
Баптисты же на крещение водное смотрели иначе. Они всегда веровали, что крестить можно только взрослых и что без крещения водного никто не может стать настоящим христианином****.
Если так, то очевидно, что основной протестантский принцип в вероучении баптистов своеобразно ограничивается формой, — правда, священной, но все же формой, потому что баптисты крещение водное не считают таинством*****. На эту-то непоследовательность баптистов и указывали пашковцы постоянно.
Спорили они по вопросу о крещении младенцев в 1883 г. на петербургской конференции. И, отрицая благодатное его значение, не могли однако договориться о нем: так с разных точек зрения смотрели они на предмет!
Баптисты, вопреки логике своих верований, в речах о водном крещении прикрывались всегда библейской буквой. И тут они были непобедимы для пашковцев. Из Нового Завета они черпали самые наглядные доказательства того, что христианам для спасения и после духовного перерождения нужно креститься в воде******.
Стойкость баптистов производила свое влияние на пашковцев. Она заставляла их «не головой только крутит», а и в слово Божие заглядывать.
Ссылка
«Секта пашковцев» Терлецкий, стр. 70 и др. и «Всем. конгр»… ч. I, стр. 44.
Там же.
«Всем. конгр…» ч. 1, стр. 45 и у Терлецкого стр. 82 и др.
«Всем, конгр…» ч. I, стр. 54 и мн. др.
'"Всем. конгр…" ч. 1, стр. 54.
Терлецкий., стр. 136—137.
Там же.
«Всем. конгр…» ч. 1, стр. 45 и у Терлецкого стр. 82 и др.
«Всем, конгр…» ч. I, стр. 54 и мн. др.
'"Всем. конгр…" ч. 1, стр. 54.
Терлецкий., стр. 136—137.
И вследствие этого неустойчивые в пунктах своей веры пашковцы давно обнаруживали склонность переходить прямо в баптизм. О том свидетельствуют сами пашковцы.
Так, в 1890 г. один из них — П. Беззубов писал из Петербурга на Кавказ:
«у нас произошло разделение в церкви петербургской (орфографию в письмо вводим свою):
- одни теперь принадлежат к той формальности, как и у вас и у Мазаева; эти выборы пресвитеров и диаконов и (завели) у себя все порядки, как у Мазаева;
- другие остались при том же одном пастыре, учителе и блюстителе душ наших… Но большинство сделалось ретивыми сектантами за деньги, потому что бароны платят деньги хорошие и работать не заставляют, а заставляют ходить и устанавливать (в народе) их порядки…»*.
Такое мнение высказывал не малограмотный лишь пашковець Беззубов; так судил о баптизме Г. И. Фаст — опытный пропагандист пашковщины. Он писал с Кавказа в Петербург «Алтухову» (один из петербургских пашковцев) — печальное доказательство поверхностности баптизма. Я очень боялся провиниться в такой же поверхностности, да и едва-ли можно этого избегнуть, так как внешние формы, как крещение и т. п. заманчивы для людей; внутренние же еще не достигли надлежащей зрелости"**.
Письмо Г. И. Фаста замечательно подходит для характеристики психологии пашковцев в отношении к баптизму. Баптизм «поверхностен»; он не логичен; он, твердит о спасающей нас вере в Христа, рабски держится за религиозные формы. Ибо, не признавая крещения таинством, настаивает на его обязательности для людей именно в зрелых летах.
Пашковцы в душе чувствуют всю вероисповедную непоследовательность баптистов; для пашковцев и «детское крещение» и крещение взрослых, по существу, одинаково не нужны. Потому они относятся к ним безразлично, исходя из основ своей веры, но ради тактики они понимают, что им нужно держаться вероисповедных форм. Иначе духовно «не дозревший» народ не пойдет за ними. И тут лежит причина, почему пашковцы всегда так тяготеют к «альянсу» со всеми родственными им сектантами. Оставаясь в душе инконфессиональными, они постоянно прилаживались и спускались до пережитков сектантов из простонародья исключительно ради образования в жизни нашей — могучего протестантского движения.
Ссылка
«Приложение к записке о пропаганде протестантских сект на Кавказе» стр. 38, № 5.
Там же, стр. 92.
Там же, стр. 92.
- Для этой цели они жертвовали чисто той своей вероисповедной логикой;
- для этого элегантные петербургские графини—пашковки «терпели» в своих гостиных «пейзанов"—сектантов;
- поэтому же и нынешние ученики В. А. Пашкова в своих насиженных «гнездах» слушают баптистских проповедников.
Таким образом, тяготение к объединению, по возможности, всех русских сектантов в одну церковно-реформационную массу — вот что было и что составляетъ постоянную мечту петербургских и всех других пашковцев.
Этого объединения деятельно пытался достичь еще сам Пашков. От его имени еще в 1882 г., на Рикенауской баптистской конференщи, «брат И. Виллер озвучил предложение, что из Петербурга известный брат В. Пашков желает, чтобы наши братья баптисты принимали из их общины верующих к вечерне Господней, оставляя их при том крещении, которое они приняли в детстве»*.
Тогда баптисты, после обмена мнениями касательно возникшего вопроса, лукаво уклонились от прямого ответа на него и пометили в протоколе Рикенауской конференции, «что они на данный момент пока не могут решить этого предложения, а откладывают до времени, пока Бог уяснит…, как следует поступить согласно Его святой воле»**.
Отказ баптистов на Рикенауской конференции вступать в духовное объединение с пашковцами не охладил рвения их вождей стремиться к осуществлению поставленной цели. В 1883 году, вместе бароном Корфом, В. А. Пашков решил созвать общесектантскую конференцию в Петербурге. Для этой цели по России было разослано циркулярное приглашение. Особенно много было отправлено к нашим южным сектантам. Их делегатам в Петербург были обещаны «бесплатная квартира и содержание… в народной столовой».
В приглашении на конференцию, подписанном бароном Корфом и Пашковым, говорилось: «предлагаем вам, братья, прислать от Церкви одно лицо из тех, которых Дух Святой поставил у вас блюстителями стада, для совместного молитвенного пред Господом исследования путей, Им Самим указанных для совершения единства Церкви Христовой»***.
Таковы были стремления пашковцев, выраженный от лица их «основопологателей». Конференция в Петербурге, в 1883 году, состоялась. Сектанты часто собирались, слушали «благословенные» проповеди столичных пашковцев и импровизации южан-«пейзанов», — молились, обсуждали вопрос о объединении сектантов в «одну Церковь». Но, как свидетельствует В. Г. Павлов, — баптисты не могли вступить в духовное объединение с «детокрещенцами».
Ссылка
«Прилож…» № 1, стр. 7.
Там же, слова X. Фишера.
Терлецкий… стр. 133.
Там же, стр. 92.
Там же, слова X. Фишера.
Терлецкий… стр. 133.
Там же, стр. 92.
И петербургская конференция, таким образом, не увенчалась успехом поисков пашковцев. Делегаты даже не по собственной охоте «поехали по домам», а были высланы из Петербурга полицией.
Тем не менее нельзя сказать, что хлопоты пашковцев об объединены в одну реформацюнную массу всех сектантов пропадали бесследно. Нет, старания пашковцев делали свое дело и постепенно воспитывали наших сектантов в сознании, что для них — только в единении сила. Это сознание, с годами развиваясь, наконец, на петербургском общесектантском съезде 1907 г., в январе, выразилось в постановление, которым пашковцы, баптисты, молокане донск. толка и др. однородные с ними сектанты объединились в одно союзное братство. Этому братству порешили тогда же присвоить название — «Русский Евангельский союз». Союз имеет главной задачей пропаганду евангелизм в русском народе. Для этой цели в союз привлекаются люди самых разнородных положений — от студентов до простых девиц-швеек.
Если проследить за настроежем и тактикой «Союза», так можно сказать, что на него баптизм наложил свою властную руку. Об этом можно судить уже потому, что «детокрещенцы» между пашковцами переводятся окончательно; они частью вымерли, частью же перекрещиваются у Фетлера на наших глазах.
Приняли пашковцы и дисциплину пропагаторскую от баптистов*. Приняли они их пресвитерский институт, но дали ему столь демократически характер, что основы старой пашковщины не пострадали, в существе-то дела.
«Петербургская община евангелистов христианъ» осталась при своем давнем убеждении, что не пресвитеры руководят Церковью, а «общее собрание христиан имеет первенствующее значение в жизни Церкви». Несомненно, пашковцы подчеркнули в правилах «Петербургского общества евангелистов христиан» то, что «в жизни Церкви сохраняется духовно-равноправный порядок (Иак. 2, 1; Mф. 20, 25—28), который должен выражаться… в таком положении пресвитеров, чтобы они всегда оставались не господствующими лицами, а духовными служителями Церкви» (1 Петр. 5 гл.).
Таким образом пашковщина, влившись в русло баптизма, не перестала быть тем, чем была она всегда. Она сохранила свои основные догмы и лишь ради тактики примирилась с теми «внешними формами» религиозной жизни, о которых ярко проповедует Слово Божие и без которых простой народ в массе не хочет идти за пашковцами. Такую «тактику» для них «освятил» еще сам Пашков, когда в Таврической губернии в лоно сектантства он принимал людей через крещение их в воде**.
Тем не менее нельзя сказать, что хлопоты пашковцев об объединены в одну реформацюнную массу всех сектантов пропадали бесследно. Нет, старания пашковцев делали свое дело и постепенно воспитывали наших сектантов в сознании, что для них — только в единении сила. Это сознание, с годами развиваясь, наконец, на петербургском общесектантском съезде 1907 г., в январе, выразилось в постановление, которым пашковцы, баптисты, молокане донск. толка и др. однородные с ними сектанты объединились в одно союзное братство. Этому братству порешили тогда же присвоить название — «Русский Евангельский союз». Союз имеет главной задачей пропаганду евангелизм в русском народе. Для этой цели в союз привлекаются люди самых разнородных положений — от студентов до простых девиц-швеек.
Если проследить за настроежем и тактикой «Союза», так можно сказать, что на него баптизм наложил свою властную руку. Об этом можно судить уже потому, что «детокрещенцы» между пашковцами переводятся окончательно; они частью вымерли, частью же перекрещиваются у Фетлера на наших глазах.
Приняли пашковцы и дисциплину пропагаторскую от баптистов*. Приняли они их пресвитерский институт, но дали ему столь демократически характер, что основы старой пашковщины не пострадали, в существе-то дела.
«Петербургская община евангелистов христианъ» осталась при своем давнем убеждении, что не пресвитеры руководят Церковью, а «общее собрание христиан имеет первенствующее значение в жизни Церкви». Несомненно, пашковцы подчеркнули в правилах «Петербургского общества евангелистов христиан» то, что «в жизни Церкви сохраняется духовно-равноправный порядок (Иак. 2, 1; Mф. 20, 25—28), который должен выражаться… в таком положении пресвитеров, чтобы они всегда оставались не господствующими лицами, а духовными служителями Церкви» (1 Петр. 5 гл.).
Таким образом пашковщина, влившись в русло баптизма, не перестала быть тем, чем была она всегда. Она сохранила свои основные догмы и лишь ради тактики примирилась с теми «внешними формами» религиозной жизни, о которых ярко проповедует Слово Божие и без которых простой народ в массе не хочет идти за пашковцами. Такую «тактику» для них «освятил» еще сам Пашков, когда в Таврической губернии в лоно сектантства он принимал людей через крещение их в воде**.
Ссылка
Для ознакомления с ней читайте «Брат. Лист.» № 8, 1908 г.
У Терлецкого на стр. 98,
У Терлецкого на стр. 98,
Но из сказанного открывается и то, что пашковцы никогда не имели яркой и до конца проработанной системы своего вероучения. Они всегда тяготели к «альянсу» с другими сектами и всегда сидели как будто между двумя стульями.
В жизни такая черта в характере делает людей бездетными, безличными. От таких людей в жизни, обычно, многого ожидать нельзя. И тем не менее пашковщина некогда взволновала собой Петербург и внесла религиозное движение в провинцию.
Чем же это можно объяснять?
Без сомнения, не только положительными свойствами пашковской пропаганды, но и теми отрицательными явлениями, которые замечались и встречаются в нашей жизни, — и который отталкивают от себя не мало душ.
Об этих явлениях говорил еще сам Пашков. В своем исповедании веры, напечатанном в «Церковном Вестнике» за 1880 год, он заявлял: «Когда-то я был без Христа… и был безбожником в Мире. Закон Божий был для меня мертвой буквой, я руководился почти исключительно человеческими правилами… Озаренный светом слова Божия, я… понял, что я — погибший грешник… я доверился Спасителю, в котором и имею теперь жизнь вечную».
Если под эти общие формулы подставить частное содержание, получится обозначение самой действительной причины, которая гнала и гонит искренних людей в сектанство. Эта причина заключается в пробужденном сознании, что так жить, как живет у нас масса, христиане не должны. Масса, вместо живой религиозности, руководствуется ее формой; вместо евангельских заповедей, водится правилами общежития, не всегда чистыми; и живет эта масса, вообще-то, далеко от Христа. И что всего ужасней: в этой массе бессознательно держится даже убеждение, что так жить — не противоречит православию.
И потому, когда совесть людей подпадает под воздействие евангельского благовестия, — немощные души решаются порвать с грешной жизнью «в Миру» ценою измены православной вере. Это подтверждено множеством наблюдений над психологией сектантов.
Вот например, факт из этой области. Некто Михаил Иванов, пашковец, признавался: «причина моего отделения от православной церкви та, что когда я полагался на исполнение обрядностей православной Церкви, я был как скот бессмыслен и ходил только по видению моих очей и по влечению моего сердца и потому я никогда не чувствовал в себе душевного мира…»*.
Михаил Иванов сознал по его словам, что «в православии господствует ложь, вместо истины»,—и он стал пашковцем**.
В жизни такая черта в характере делает людей бездетными, безличными. От таких людей в жизни, обычно, многого ожидать нельзя. И тем не менее пашковщина некогда взволновала собой Петербург и внесла религиозное движение в провинцию.
Чем же это можно объяснять?
Без сомнения, не только положительными свойствами пашковской пропаганды, но и теми отрицательными явлениями, которые замечались и встречаются в нашей жизни, — и который отталкивают от себя не мало душ.
Об этих явлениях говорил еще сам Пашков. В своем исповедании веры, напечатанном в «Церковном Вестнике» за 1880 год, он заявлял: «Когда-то я был без Христа… и был безбожником в Мире. Закон Божий был для меня мертвой буквой, я руководился почти исключительно человеческими правилами… Озаренный светом слова Божия, я… понял, что я — погибший грешник… я доверился Спасителю, в котором и имею теперь жизнь вечную».
Если под эти общие формулы подставить частное содержание, получится обозначение самой действительной причины, которая гнала и гонит искренних людей в сектанство. Эта причина заключается в пробужденном сознании, что так жить, как живет у нас масса, христиане не должны. Масса, вместо живой религиозности, руководствуется ее формой; вместо евангельских заповедей, водится правилами общежития, не всегда чистыми; и живет эта масса, вообще-то, далеко от Христа. И что всего ужасней: в этой массе бессознательно держится даже убеждение, что так жить — не противоречит православию.
И потому, когда совесть людей подпадает под воздействие евангельского благовестия, — немощные души решаются порвать с грешной жизнью «в Миру» ценою измены православной вере. Это подтверждено множеством наблюдений над психологией сектантов.
Вот например, факт из этой области. Некто Михаил Иванов, пашковец, признавался: «причина моего отделения от православной церкви та, что когда я полагался на исполнение обрядностей православной Церкви, я был как скот бессмыслен и ходил только по видению моих очей и по влечению моего сердца и потому я никогда не чувствовал в себе душевного мира…»*.
Михаил Иванов сознал по его словам, что «в православии господствует ложь, вместо истины»,—и он стал пашковцем**.
Ссылка
'"Пашковцы в Тверской Епархии" Д. Скворцова, стр. 21.
Там же, стр. 22,
Там же, стр. 22,
Такова логика поступков, повторяем, очень многих сектантов. Эта логика заправлена на духовной дикости или первобытности людей. По этой логике грязь поступков православных христиан переносится на православную Церковь. И ни Иванов, ни другие этого сорта люди не доходят до осознания, что Церковь не повинна в наших беззакониях; она не благословляет никого на них. И, стало-быть, пробужденный в совести своей грешник, по рассуждая логически, не из Церкви бежать должен, а из кабаков, из блудилищ, из воровских притонов и т. д.
Но в нашей жизни, вопреки догматической логике, не мало людей бегут в секты, по нужде, под давлением логики фактов. Эта логика проста, очевидна, и для немощных душ неотразима. Она выдвигает, как свою предпосылку, то положение, что «в православии люди чужие друг другу — не помогут и не пожалеют бедняка»…
Конечно, и такое предположение, взятое вообще, вздорно: между православными — слава Богу! — еще не мало добрых душ. Но в массе-то, в массе мы почти безучастны к горю толпы бедняков. Это — факт уже бесспорный.
Опираясь на этот Факт, пашковцы и «ловили» простодушных. Своих, при поддержке богатых «графов, да князей», они «поддерживали»; для своих в разных местах основывали приюты, ясли, богадельни, бесплатные или почти бесплатные столовые. И через эти «учреждения», как неводом, ловили простодушных православных христиан.
Происходило это, обычно, так. Во всех пашковских «учреждениях», распорядителями и прислугой, конечно, были пашковцы. Эти люди и вербовали «новичков» в секту. С теми, кто был податлив на пашковские речи, они были ласковы; тем и в будущем сулили благодеяниями. Кто же, попав, в качестве прислуги, или «пациентов», в пашковские «учреждения», оставался по духу православным, — с теми там не церемонились. С теми обращались сурово.
Но в нашей жизни, вопреки догматической логике, не мало людей бегут в секты, по нужде, под давлением логики фактов. Эта логика проста, очевидна, и для немощных душ неотразима. Она выдвигает, как свою предпосылку, то положение, что «в православии люди чужие друг другу — не помогут и не пожалеют бедняка»…
Конечно, и такое предположение, взятое вообще, вздорно: между православными — слава Богу! — еще не мало добрых душ. Но в массе-то, в массе мы почти безучастны к горю толпы бедняков. Это — факт уже бесспорный.
Опираясь на этот Факт, пашковцы и «ловили» простодушных. Своих, при поддержке богатых «графов, да князей», они «поддерживали»; для своих в разных местах основывали приюты, ясли, богадельни, бесплатные или почти бесплатные столовые. И через эти «учреждения», как неводом, ловили простодушных православных христиан.
Происходило это, обычно, так. Во всех пашковских «учреждениях», распорядителями и прислугой, конечно, были пашковцы. Эти люди и вербовали «новичков» в секту. С теми, кто был податлив на пашковские речи, они были ласковы; тем и в будущем сулили благодеяниями. Кто же, попав, в качестве прислуги, или «пациентов», в пашковские «учреждения», оставался по духу православным, — с теми там не церемонились. С теми обращались сурово.
Рассказывают, что еще при жизни Пашкова в дешевой столовой у него служила крестьянка Тверского уезда Маланья Алексеева. В 1882 г. у нее сгорело имущество. За помощью она обратилась к В. А. Пашкову; но вместо «поддержки» услышала от него такой ответ:
— Так тебе и надо. Это тебя Бог наказал. Сколько раз я тебя обличал, что ты облеклась в дьявола и не веруешь во Христа"…
— Как не верую? спросила Маланья Алексеева.
— Да, не веруешь, продолжал Пашков, потому что ты ходила в Церковь, держала у себя иконы и засвечивала у себя лампады. Нет тебе ничего, ступай, куда хочешь*.
«Ступай, куда хочешь» — этот суровый приговор богачей пашковцев на бедноту оказывал давящее воздействие. И за «хорошие деньги баронов», как свидетельствовал Беззубов, масса простого народа изменяла родной вере.
Помимо того «бароны» опутали простой народ и самой хитрой пропагандой. Прикрывшись знаменем «Общества распространения священного Писания в России», — с книгами библейскими они посылали в глушь русскую целую серию своих изданий. В них, под заманчивой литературной внешностью, настойчиво проводились в сознание читателей пашковские верования. В них же навязчиво критиковался наш православно-церковный быт. Эти-то издания, тучами распространяемые книгоношами по России, и вносили яд сектантского сомнения в души христиан православных**.
А, как на беду, наша церковно-апологетическая литература для народа и теперь «жаждет и алчет» восполнения; в прежние же годы она была положительно в зачаточном состоянии. И то, что было, писалось языком полу-отвлеченным и не народным. Эта литература не могла составить мощного противодействия «книжечкам» пашковцев.
Вследствие того до последнего времени простой наш народ не умеет отчетливо ответить вопрошающим, спасен-ли он и в чем состоит оправдание, принесенное людям Сыном Божьим…
Вот этим-то обстоятельством и объясняются главным образом успехи пашковской пропаганды в народе. И, как раздумаешься над явлениями жизни, становится очевидным, что до тех пор, пока мы не поднимем духовно-культурный уровень народа нашего, пока не пообчистим внешнее обличье своего религиозного быта и т. д… борьба с сектанством для православной миссии останется делом чрезмерно трудным…
— Так тебе и надо. Это тебя Бог наказал. Сколько раз я тебя обличал, что ты облеклась в дьявола и не веруешь во Христа"…
— Как не верую? спросила Маланья Алексеева.
— Да, не веруешь, продолжал Пашков, потому что ты ходила в Церковь, держала у себя иконы и засвечивала у себя лампады. Нет тебе ничего, ступай, куда хочешь*.
«Ступай, куда хочешь» — этот суровый приговор богачей пашковцев на бедноту оказывал давящее воздействие. И за «хорошие деньги баронов», как свидетельствовал Беззубов, масса простого народа изменяла родной вере.
Помимо того «бароны» опутали простой народ и самой хитрой пропагандой. Прикрывшись знаменем «Общества распространения священного Писания в России», — с книгами библейскими они посылали в глушь русскую целую серию своих изданий. В них, под заманчивой литературной внешностью, настойчиво проводились в сознание читателей пашковские верования. В них же навязчиво критиковался наш православно-церковный быт. Эти-то издания, тучами распространяемые книгоношами по России, и вносили яд сектантского сомнения в души христиан православных**.
А, как на беду, наша церковно-апологетическая литература для народа и теперь «жаждет и алчет» восполнения; в прежние же годы она была положительно в зачаточном состоянии. И то, что было, писалось языком полу-отвлеченным и не народным. Эта литература не могла составить мощного противодействия «книжечкам» пашковцев.
Вследствие того до последнего времени простой наш народ не умеет отчетливо ответить вопрошающим, спасен-ли он и в чем состоит оправдание, принесенное людям Сыном Божьим…
Вот этим-то обстоятельством и объясняются главным образом успехи пашковской пропаганды в народе. И, как раздумаешься над явлениями жизни, становится очевидным, что до тех пор, пока мы не поднимем духовно-культурный уровень народа нашего, пока не пообчистим внешнее обличье своего религиозного быта и т. д… борьба с сектанством для православной миссии останется делом чрезмерно трудным…
Ссылка
«Пашковцы в Тверской Епархии» стр. 56.
Перечень более «ходовых» пашковских брошюр сделан в книге Д. Скворцова «Пашковцы»… на стр. 75 и далее. Там же показаны тексты, на коих эти сектанты созидают свою догматику.
Перечень более «ходовых» пашковских брошюр сделан в книге Д. Скворцова «Пашковцы»… на стр. 75 и далее. Там же показаны тексты, на коих эти сектанты созидают свою догматику.
Дмитрий Иванович Боголюбов
Санкт-петербургский епархиальный миссионер
Дмитрий Иванович Боголюбов (17.02.1869, с. Барабановка Бузулукского уезда, Самарской губернии — 22.06.1953, г. Сергиев Посад Московской обл.), протоиерей, миссионер, проповедник, церковно-общественный деятель.
Родился в семье псаломщика. В 1890 г. закончил Самарскую Духовную Семинарию, в 1894 г.- Московскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия, был назначен епархиальным миссионером в Тамбовскую епархию, в 1898 г. переведен в Харьковскую епархию. Участвовал во Всероссийском миссионерском съезде в Казани (1897). За миссионерские труды награжден орденом св. Анны 3-й степени.
С 1903 г. являлся епархиальным миссионером С.-Петербургской епархии. Выступал против полицейских мер по отношению к сектантам и старообрядцам. Призывал к «народно-органической миссии Церкви», в которой наряду с духовенством должен участвовать православный народ. В 1911 г. за книги «Миссионерские беседы с штундо-баптистами» и «Православный противосектантский катехизис» был удостоен Макария (Булгакова) премии. В своих работах Б. уделял основное внимание разбору вероучения сектантов; опираясь на личный опыт, давал методические советы начинающим миссионерам.
В 1913 г. был назначен инспектором Ставропольской Духовной Семинарии, в том же году награжден орденом св. Станислава 2-й степени. С 1914 г. служил инспектором в Воронежской Духовной Семинарии. В 1917 г. чрезвычайным съездом духовенства Воронежской епархии был послан в Москву на Всероссийский съезд духовенства и мирян, на котором избран в Предсоборный совет.
В 1918—1921 гг. служил в государственных учреждениях Харькова. В 1922 г. в Москве был рукоположен во иерея, стал помощником Патриарха Московского свт. Тихона по управлению Московской епархией.
Активно участвовал в диспутах на религиозные темы, в которых отстаивал религиозное мировоззрение. 5 сент. 1924 г. был арестован, вскоре освобожден. В 1926 г. арестован вторично, приговорен к 3 годам лишения свободы, наказание отбывал в лагерях в Томской области. В 1929 г. освобожден. В 1930 г. вновь арестован, приговорен к 10 годам заключения.
В 1944 г. был утвержден на должность доцента и назначен заведующим кафедрой истории обличения раскола и сектантства в богословском институте (В 1946 г. Богословский институт был преобразован в МДА).
В 1947 г. был удостоен степени магистра богословия и звания профессора, с 1950 г. заслуженный профессор. 13 сент. 1951 г. по болезни освобожден от преподавательской работы в МДА и назначен духовником академии. в 1953 г. освобожден от должности духовника из-за слабого здоровья. Скончался от воспаления легких, похоронен на Новом кладбище в Сергиевом Посаде.
Родился в семье псаломщика. В 1890 г. закончил Самарскую Духовную Семинарию, в 1894 г.- Московскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия, был назначен епархиальным миссионером в Тамбовскую епархию, в 1898 г. переведен в Харьковскую епархию. Участвовал во Всероссийском миссионерском съезде в Казани (1897). За миссионерские труды награжден орденом св. Анны 3-й степени.
С 1903 г. являлся епархиальным миссионером С.-Петербургской епархии. Выступал против полицейских мер по отношению к сектантам и старообрядцам. Призывал к «народно-органической миссии Церкви», в которой наряду с духовенством должен участвовать православный народ. В 1911 г. за книги «Миссионерские беседы с штундо-баптистами» и «Православный противосектантский катехизис» был удостоен Макария (Булгакова) премии. В своих работах Б. уделял основное внимание разбору вероучения сектантов; опираясь на личный опыт, давал методические советы начинающим миссионерам.
В 1913 г. был назначен инспектором Ставропольской Духовной Семинарии, в том же году награжден орденом св. Станислава 2-й степени. С 1914 г. служил инспектором в Воронежской Духовной Семинарии. В 1917 г. чрезвычайным съездом духовенства Воронежской епархии был послан в Москву на Всероссийский съезд духовенства и мирян, на котором избран в Предсоборный совет.
В 1918—1921 гг. служил в государственных учреждениях Харькова. В 1922 г. в Москве был рукоположен во иерея, стал помощником Патриарха Московского свт. Тихона по управлению Московской епархией.
Активно участвовал в диспутах на религиозные темы, в которых отстаивал религиозное мировоззрение. 5 сент. 1924 г. был арестован, вскоре освобожден. В 1926 г. арестован вторично, приговорен к 3 годам лишения свободы, наказание отбывал в лагерях в Томской области. В 1929 г. освобожден. В 1930 г. вновь арестован, приговорен к 10 годам заключения.
В 1944 г. был утвержден на должность доцента и назначен заведующим кафедрой истории обличения раскола и сектантства в богословском институте (В 1946 г. Богословский институт был преобразован в МДА).
В 1947 г. был удостоен степени магистра богословия и звания профессора, с 1950 г. заслуженный профессор. 13 сент. 1951 г. по болезни освобожден от преподавательской работы в МДА и назначен духовником академии. в 1953 г. освобожден от должности духовника из-за слабого здоровья. Скончался от воспаления легких, похоронен на Новом кладбище в Сергиевом Посаде.